Бертрис Смолл - Скай О`Малли
А в алькове, который она так поспешно покинула, все еще оставался Роберт Дадли. Несколько минут на него накатывали волны боли, но постепенно ему становилось легче. Маленькая чертовка, думал он, злясь и проникаясь к Скай интересом. Он с сожалением потер ушибленное место, все еще не в силах поверить, что она оттолкнула его. Женщины никогда не отвергали Роберта. Она еще об этом пожалеет. Однажды он овладеет ею, и об этом одолжении будет просить его она. Одернув камзол, он вышел из алькова.
Весь остаток вечера Скай ухитрялась избегать Роберта Дадли, но чувствительный к ее настроениям Джеффри понял — что-то было не так. Незаметно он отвел ее в сторону.
— Что-нибудь случилось, дорогая?
— Дадли меня пытался изнасиловать, — сердито ответила она.
— Что?
— Потише, Джеффри. — Она предупреждающе взяла его за руку. — Он и раньше надоедал мне своим вниманием. Но ты лучше меня знаешь, что королева не поверит, если я ей пожалуюсь. Он на это и рассчитывает.
— Но он…
— Нет. Я заехала ему коленом по яйцам. Вряд ли сегодня он сможет танцевать.
Джеффри вздрогнул, но в сердце не испытал ни малейшего сочувствия к Дадли.
— Как посмотришь на то, чтобы сразу после маскарада уехать в Девон, дорогая?
— Конечно! — Ее лицо осветилось радостью.
— Задержимся, чтобы переодеться во что-нибудь более теплое и удобное, и на рассвете уедем. По дороге я знаю прелестный постоялый двор, где мы сможем провести завтрашнюю ночь. — И он поцеловал жену в нос.
— Как тот, «Утка и селезень»?
— Лучше, — улыбнулся он. — Не возражаешь, если мы останемся в Девоне и плюнем на двор и на Лондон?
— Нет. Это меня только обрадует. Боюсь, что в глубине души я деревенская мышка. Это тебя не слишком обескураживает?
Джеффри заключил жену в теплые любящие объятия.
— Вот что, дорогая женушка, я не хочу делить тебя ни с кем, разве что с нашими детьми.
— Разве что? — ухмыльнулась она.
— По правде сказать, я не хочу делить тебя и с ними. А теперь вернемся к гостям, которые без нас скучают.
Во время полуночной трапезы де Гренвилл и недавно вышедшая замуж Леттис Кноллиз нашли миниатюрные коронки в своих кусках праздничного пирога и стали королем и королевой Двенадцатой ночи. Весь остаток ночи де Гренвилл веселил гостей, взыскивая с них шутливые фанты. Даже бедная Леттис не избежала этой участи: Дикон распорядился сперва завязать ей глаза, а потом приказал девушке поцеловать выбранных им шестерых мужчин.
— Один из них ваш муж Уолтер, дорогая! Вы должны попытаться определить его.
Бедняга Леттас оказалась в весьма щекотливом положении, потому что Уолтер был не из самых пылких любовников. Ослепшая от повязки, она стала внимательно прислушиваться и за хихиканьем различила приближающиеся шаги. Выставив губы, она получила шесть поцелуев — один легкий, шутливый, два дружеских, два мокрых противных и один страстный, заставивший ее поежиться.
Девушка притворилась, будто размышляет. На самом деле ей было ясно, что среди этих мужчин Уолтера не оказалось. Но ей хотелось узнать имя незнакомца, повергшего ее в трепет своим поцелуем.
— Последний джентльмен и есть Уолтер, — твердо заявила она. — Я в этом совершенно уверена.
Ее утверждение было встречено громким смехом, и, когда с нее сняли повязку, Леттис обнаружила, что стоит перед лордом Дадли.
— О! — вскричала она в милом смущении. — Но он целуется точно так же, как это делает Уолтер.
— Среди них не было Уолтера, — хохотал де Гренвилл.
— Как же так, Дикон! — явно рассерженная Леттис топнула ногой, чем вызвала еще больший смех окружающих.
Обнимая королеву, Роберт Дадли улыбнулся про себя. Леттис Кноллиз оказалась прелестной кокеткой Когда он ее целовал, то почувствовал у себя во рту ее язычок. Из-под полуприкрытых век он вдруг заметил, что она потихоньку, но также откровенно смотрит на него. Так-так, подумал вельможа, вот неплохая партнерша для ночных игр, когда Бесс только раззадорит и прогонит прочь.
Праздник шел своим чередом. В зале становилось все веселее и веселее. Наконец королева с приближенными отбыла, а за ней последовали и другие усталые и перепившиеся гости. Помахав в последний раз рукой, граф и графиня Линмутские бросились наверх в свои покои, где их поджидали слуги.
— Ваша ночная сорочка готова, миледи, — улыбнулась Дейзи.
— Не надо! — ответила Скай. — Мы с графом передумали. Мы едем в Девон! Пусть горничные упакуют в багаж платья и благовония, а мне приготовят темно-синий дорожный костюм с собольей оторочкой.
— Но, миледи, — запротестовала Дейзи, — мы совершенно не готовы к отъезду.
— Ты с остальными можешь ехать завтра или послезавтра, а мы с господином хотим покинуть Лондон немедленно.
— Хорошо, миледи. В своей спальне Джеффри отдавал такие же указания.
— Подайте большую дорожную карету, — приказывал ой мажордому. — Госпожа во время пути подремлет. Вышлите гонца на постоялый двор «Королевская голова». Пусть сообщит, что мы прибудем туда к вечеру. Я хочу лучшую спальню, отдельную столовую и помещение для моих людей и экипажа.
— Будет исполнено, милорд.
Уже через час большая дорожная карета с гербом Саутвудов на дверце прогрохотала по Стрэнду. Кучер и лакей сидели наверху. Сзади ехал верхом конюх, ведя в поводу двух лошадей. За ним скакали шесть вооруженных людей. Другие шестеро были впереди, чтобы карета не стала легкой добычей для дорожных разбойников. В четыре часа утра на морозном январском небосклоне мерцали звезды.
В экипаже дремали два пассажира, укрывшись лисьим одеялом и согревая ноги горячими кирпичами, завернутыми во фланель. Одной рукой Джеффри Саутвуд обнимал жену, другой ласкал ее груди. Лениво водил губами по шее, покусывал мочку уха.
— А помнишь, что мы делали год назад? — вдруг пробормотал он.
Скай счастливо рассмеялась:
— Что-то в этом роде, если память не изменяет мне, дорогой. Но не в карете на ходу.
— А мы никогда не пробовали любить друг друга в карете, — задумчиво заметил он.
— Джеффри! — От смущения ее голос прозвучал хрипло. Он усмехнулся:
— Ничего не поделаешь, крошка. Такая уж ты соблазнительная. И я хочу поглубже зарыться в тебя.
Скай почувствовала, как слабеет от желания. Что за способность у Джеффри возбуждать ее словами! Она ощутила, как изголодалась по нему, но раздумывала, правильно ли поступает. И в порыве добродетели воскликнула:
— Это нехорошо, милорд!
— Ты права, дорогая. Я как-то пробовал заниматься любовью в карете — это и в самом деле очень неудобно. Подождем до постоялого двора. Но там, мадам, пощады не жди! — Он перестал ласкать уже пылавшую Скай, и его глаза блеснули в предвкушении остановки в «Королевской голове».
